Пройдя чуть вверх по улице К. Либкнех­та, мы окажемся на смотровой площадке напротив деревянной часовни и Храма-на-крови. Это место, где до 1977 г. стоял знаменитый Ипа­тьевский дом, в котором трагиче­ски оборвалась жизнь последне­го российского императора Нико­лая II, его семьи и придворных. Дом был построен во второй половине 1870-х гг. И.И. Редикорцевым, после его смерти был куплен купцом И.Г. Шаравьевым, а в 1908 г. — инженером Н.Н. Ипа­тьевым. По злой иронии судьбы династия Романовых, вышедшая из Ипатьевско­го монастыря, пресеклась в доме, который называли Ипатьевским. Бывший царь с супругой и дочерью Марией были привезены из Тобольска 30 ап­реля 1918 г. На вокзале Екатеринбурга поезд встретила возбужденная толпа. Нужно помнить, что в те годы с именем царя связывали все беды России, а ца­рица-немка считалась главной виновницей поражения в войне, голода и анар­хии. В толпе раздавались крики: "Задушить их надо! Наконец-то они в наших руках!" Охрана на платформе не могла сдержать народ. Сопровождавшему арестантов комиссару В.В. Яковлеву (партийный псевдоним, настоящее имя Константин Алексеевич Мячин) пришлось приготовить пулеметы. Стоявший во главе толпы вокзальный комиссар кричал: "Яковлев! Выводи Романова из ва­гона! Я ему в рожу плюну!" Стоявшие на платформе вокзала трехдюймовые орудия кто-то начал готовить к бою. Чтобы избежать нападения толпы, поезд пустили задним ходом и перегнали на станцию Екатеринбург II (ныне станция Шарташ). Туда на двух автомобилях прибыли представители Уралсовета во главе с его председателем А. Белобородовым.

Затем на автомобилях царь и члены его семьи были привезены в заранее при­готовленный для их содержания дом. Его подготовка началась еще 28 апреля, когда на заседание Уралсовета вызвали Н.Н. Ипатьева, которому приказали в 24 часа освободить дом, оставив в нем только самое необходимое. Личные ве­щи хозяина сложили в кладовую и в его присутствии опечатали. Выбор дома был не случаен. Николай Николаевич Ипатьев был хорошо известен членам Уралсовета — он был видным екатеринбургским кадетом, после Февральской революции входил в комитет общественной безопасности, в котором состоял будущий комендант "Дома особого назначения" большевик Яков Юровский, а также и другие деятели Уралсовета. Дом был спешно обнесен двойным забо­ром, по высоте превышающим окна второго этажа. Всего снаружи дома было размещено восемь постов охраны, и еще два находились внутри. Когда царя подвезли к дому, председатель Уралсовета Белобородое произнес фразу, вошедшую в историю: "Гражданин Романов, вы можете войти". Выйти из дома ни царь, ни его близкие уже никогда не смогли. Первоначально охрана царя состояла из уральских рабочих. Затем ее поручили десяти "латышам" (так в те годы именовали всех большевиков-иностранцев, независимо от их национальности). Именно они вместе со своими начальника­ми — Юровским, Ермаковым, Никулиным и Медведевым — составили интерна­циональную "расстрельную команду".

16 июля 1918 г. из Перми в Екатеринбург поступил зашифрованный приказ о расстреле Романовых. Ночью 17 июля приказ был исполнен. Все заключенные спали. Их разбудили и перевели в полуподвал, где для каз­ни была уже специально приготовлена комната: стены и пол обшиты досками, чтобы избежать рикошетов. Вошла "расстрельная команда", и Юровский объ­явил: "В связи с тем, что ваши родственники в Европе продолжают наступле­ние на Советскую Россию, Уралисполком постановил всех расстрелять". Кому и в кого стрелять, было распределено заранее. Сам Юровский выстрелил в ца­ря (эту же "честь" приписывали себе Петр Ермаков и Павел Медведев). Ране­ных достреливали, добивали штыками. Трупы погрузили на машину и повезли на запад, в сторону Верх-Исетского завода.

За несколько дней до отхода большевиков из Екатеринбурга под натиском бе­лых ключи от "Дома особого назначения" вернули хозяину — Н.Н. Ипатьеву. В доме он больше не жил, а продал его белым под штаб Северо-Уральского фронта. В первые дни после прихода белых в доме побывали толпы зевак, каждый старался унести что-нибудь на память, из стен и пола "расстрельной" комнаты выковыривали пули, а некоторые посетители просто грабили бесхоз­ное имущество, многое из которого оказалось вскоре на городской барахолке. В расстрельной комнате обнаружилась надпись на немецком: "В эту же ночь Валтасар был убит своими холопами (слугами, подданными)" — цитата из сти­хотворения Г. Гейне "Валтасар" — оставленная, по-видимому, одним из "латышей"- австровенгров. В доме обнаружилось также множество кабалистических знаков (в частности, свастика), что породило версии о ритуальном убийстве. Однако, скорее всего, эти знаки рисовала, чтобы защититься от беды, сама ца­рица Александра Федоровна, известная крайним суеверием и приверженнос­тью к оккультизму.

В 1920-х гг. в доме Ипатьева размещался Музей Революции, а прилегавшую к нему площадь переименовали в площадь Народного Гнева. Факта расстрела Романовых никто не скрывал, им даже гордились. Расстрельную комнату вос­становили (настоящие доски стен и пола были вывезены белыми) и водили в нее экскурсии. Затем в доме был Антирелигиозный музей, областной партархив, различные малозначительные учреждения. О страшных событиях 1918 г. старались забыть, официально о них более не упоминалось. Но народная па­мять жила, и к дому постоянно стекались люди. Это раздражало и местные и московские власти. В сентябре 1977 г., "учитывая острую потребность в рекон­струкции улиц Якова Свердлова и Карла Либкнехта", дом был снесен. В новое время, вместе с изменением отношения к отечественной истории, из­менилось и отношение к этому месту — свидетелю ужасной трагедии. Здесь поставлена деревянная часовня во имя Преподобной Мученицы Елизаветы Федоровны, а в 2000 г. началось строительство "Храма на Крови".